Смирновы

Когда пишешь о близких людях, которые были рядом на протяжении большей части твоей жизни очень трудно из дня сегодняшнего пробиться к тем первым впечатлениям, которые были при знакомстве с ними. Наверное кому-то покажется странным такой перескок от дел коммунарских к конкретным людям, но на самом деле практически все о ком мы пишем так или иначе создавали химическую и оборонную промышленность страны в послевоенные годы. Ведь все они пришли работать в начале пятидесятых, можно сказать в разгар тех событий о которых пишет Губарев. Дядя Изя уже писал о том как распределенные на закрытые предприятия коммунары не всегда имели возможность даже написать близким, не говоря уж о друзьях, но и те, кто остался в Москве попали туда же, только режимность была другая. Я не очень точно знаю основные вехи трудового пути Алексея Васильевича и Натальи Николаевны. К тому моменту когда мы переехали в Москву в 1959 году, а мои более или менее осмысленные воспоминания о них начинаются в Москве, хотя детские фотографии в более нежном возрасте свидетельствуют, что дружба между мамой и папой и Смирновыми, зародившаяся в институте не прекращалась никогда. Мне кажется, что уже тогда тетя Наташа работала в ВИМСе, а дядя Леша - во Внешторге. ВИМС относился к министерству Среднего машиностроения и открытым у него было только название - большинство видов сырья, которым они занимались были стратегическими, со всеми вытекающими оттуда последствиями (см. публикации Губарева). А безобидное слово Внешторг имело отделы со специалистами в разных областях науки и техники, которые отслеживали появления новинок на рынке и обеспечивали их появление в стране в явном или неявном виде. Возможно я не очень точно передаю смысл работы этого подразделения - это сугубо мое впечатление о нем.
А впечатления тех лет, связанные со Смирновыми - сплошная радость! Вот мы едем к ним в гости на Скаковую (так говорил папа, а я до сих пор точно не знаю как называлась улица действительно Скаковая или Беговая? - они жили в общежитии напротив Московского ипподрома, где в одной из комнат стоял кожаный диван, на котором мы втроем - Ирка, Алеша и я играли в путешествия на кораблях, поездах и самолетах пока взрослые вели свои беседы. Вот в воскресенье едем в Измайлово, где недалеко от входа в Измайловский парк у станции метро "Измайловский парк", которое зачем-то поменяли на "Партизанскую", на тихой деревенской улочке, по которой ходит трамвай, живет тетя Оля - Ольга Владимировна, сестра теть Наташиной мамы Юлии Владимировны. И там есть участок, на котором можно носиться со всех ног, теннисный стол, за которым родители режутся в пинг-понг, собака Седой, дворянской породы, к которой не очень хочется лишний раз подходить, оранжевый абажур над обеденным столом и совершенно потрясающий инструмент под названием "физгармония". Или вдруг едем на юг летом 1959 года - у Ирки гланды, у Лешки - аденоиды, всех надо лечить морской водой и мы собираемся в Феодосию, куда Смирновы уже уехали о договорились о жилье для нас. Первые впечатления от моря - медузы, ракушечник, страшная волна - мы толком не умеем плавать. Поездки в Коктебель и Старый Крым - и я ночь не сплю под впечатлением рассказа о бездонном колодце и волках, которые вроде как бродят в горах. Совершенно удивительная баба Юля - учительские блузки, брошки, пучок, спокойная манера говорить, строгий голос и веселый взгляд. Первый поход в ресторан в феодосийском порту, столик с видом на портовые краны, еда, поданная на железной тарелке - нам с Лешкой - одну порцию на двоих. Конечно я не помню о чем говорили родители, но зная их могу себе представить, что обсуждали все в рамках разумного. Они были очень близки и все наши совместные поездки и походы, а их было ох как немало проходили весело и бесконфликтно. Помню только одну ситуацию, когда они поругались. Мы плавали на байдарках по Днестру, год 1968, август, мы выходим на Днестровский лиман и собирается гроза. Сначала пытаемся заплыть в плавни и переждать - берега, чтобы высадиться на этой стороне нет, от мерной противной качки начинает тошнить, ошалевшая рыба скачет из воды и всплывает на поверхность. Гроза собирается медленно и, устав от ожидания, Смирновы говорят - плывем на ту сторону. Я не помню какой он был ширины, тогда казалось, что до берега - как до Бога. Мама, которая не очень плавает и панически боится перевернуться призывает переждать. Но дискуссия кончается тем, что они поплыли. Поплыли и мы, в бешеном темпе, при крепчающем ветре, еле успели выскочить и натянуть палатки - грянул ливень! Разборки и обиды были, но недолго. Потом мы вышли в море, отец уехал принимать хвостовую сессию. А потом мы видели, как перебрасывали наши войска, которые вошли в Прагу. Было очень страшно, мы стояли на косе, которая отделяла Черное море от лимана и по ней же шла железная дорога. Когда пошли эшелоны с солдатами мы махали им вслед и смеялись. Потом пошла техника и понтоны, потом - снова солдаты. У нас - маленький транзистор, по которому ничего не говорят. Только в Москве мы поняли что это было, да и то не сразу.