Коммуна и Среда

Вечный спор на тему кто был в начале Коммуна или Среда разрешить невозможно. На всех фотографиях альпинистской серии наши коммунары перемешаны с папиными друзьями-альпинистами из Крылышек, которые и есть Среда. К сожалению я уже не помню почему Среда называлась именно так, но точно знаю, что каждую последнюю среду месяца мои родители уматывали на встречи со Средой и приходили поздно! Я, в отличие от моей младшей сестры Ириши, в детстве несколько раз ставила себе задачу не спать и дождаться маму с папой. И ни разу не получалось. Ирка всегда засыпала мгновенно, не дослушав папину или мамину сказку, а я умела ждать пока мама или папа, которые ложились к ней и начинали рассказывать, после того как она уснет перебирались ко мне! Как им удавалось ездить на эти встречи до появления у нас в Ухтомке бабы Мани я не знаю. Наверное подкидывали тетке Галке (а ей было 12 лет когда я родилась!) и Лидии Павловне - теще папиного брата Вадима Федоровича. Или эта самая Среда собиралась у нас в Ухтомке на 10 м, выделенных для проживания отцу и соответственно всему нашему семейству (общая кухня метра 4 и удобства во дворе).
Так вот Среда. Я уже писала о том, что отец начал ходить в горы до войны и тогда же обзавелся друзьями из альпинистов, работающих на заводах и в институтах авиационной промышленности. Народ там был очень разношерстный, объединенный страстью к горам. Из старшего поколения, близкого по возрасту к отцу я лучше помню женщин Ольгу Николаевну Звягину - малышка в светлых кудряшках с наивными как у маленькой девочки глазами, которая многие годы чаще других принимала Среду у себя. ГГВ - тетя Галя Воскресенская (отчество вылетело из головы), которая прекрасно рисовала и писала стихотворные поздравления и издавала альбомы-бюллетени, посвященные различным событиям в жизни Среды. Лида Симагина и Аня Гожева - жены папиных друзей Бориса Симагина и Саши Гожева, которые были его первыми наставниками в горах. Борис Симагин погиб при невыясненных обстоятельствах в командировке в Свердловске, когда я училась в начальной школе:"Боб погиб, надо лететь!"- отец умчался сразу как только получил страшное сообщение и никогда не рассказывал о том что же там произошло. Может и не знал. Саша Гожев умирал очень тяжело - у него была опухоль мозга. Его оперировали, в результате он частично утратил речь и координацию и года два, а может и больше боролся со всей этой дрянью сколько было сил. Папа звонил ему, иногда Саша звонил сам - я ужасно боялась его звонков - он говорил тяжело, глотая буквы и растягивая слова, но отец всегда терпеливо его слушал и рассказывал обо всем, что того интересовало. Багровы - легендарный дядя Толя, один из тех, кто снимал с Эльбруса фашистские флаги и его жена "Сидорова коза" - тетя Женя, высокая, худощавая, в девичестве Сидорова - оттуда и прозвище. Леша и Клава Андреевы. Дядя Леша был классным альпинистом, замечательным, открытым надежным мужиком - умер рано, сердце не выдержало выкрутасов младшего сына. А тетя Клава до сих пор выглядит замечательно, немного кокетничает, что самая старая (а ей тихо катит к 90) и до сих пор ходит на лыжах. Ну и молодежь - Боб Горячих, Аркаша Шкрабкин, Коля Исаев - они были существенно моложе, в альпинисты попали достаточно случайно и потом, когда отца не стало, дядя Боря и дядя Коля говорили мне, что им была прямая дорога в тюрьму, если бы они остались с теми друзьями, которые у них были до Среды. Это далеко не все и я еще потом напишу о Шкадовых, тете Наташе Горячих, Маче, Беляеве и может еще кого забыла. Среда всегда гудела не хуже Коммуны - картошка, селедка, винегрет и песни! На этой почве мама поссорилась с мужем папиной сестры Антонины Федоровны Михаилом Ильичом Сухоруковым, который кричал что-то типа:"Надо детей растить, а не пьянки устраивать и уж тем более не шляться и хвостами мести!" Зная мамин острый язык я не сомневаюсь, что с ответом она не задержалась, а Михаил Ильич запретил нам с Иришей ходить на их территорию. На что ворчала уже баба Маня:"Старый дурак! А дети при чем?". Честно говоря было время, когда я не то что осуждала - удивлялась родительской готовности каждый месяц мчаться на эти традиционные среды - ну виделись недавно, но ведь каждый месяц!!! Когда выросла поняла, что это тоже была семья. И между Средой и Коммуной была постоянная пикировка на тему кто первее. Встречались эти команды не часто - дни рождения отца или какие-то общие праздники, да и на дни Коммуны Среда поезживала и практически всегда начиналось ехидное подначивание - вот вы, а вот мы! Истина ни разу в этих спорах не родилась. В каждой команде были свои громогласные отстаиватели правды. У Коммуны - для Изьки, у Среды - Боб Горячих. Самое смешное то, что на самом деле они постепенно слились, полюбили друг друга и нас, детей Коммуны и Среды воспитывало все это пронизанное духом дружбы, любви и взаимопомощи огромное, как бы назвали его теперь, информационное поле, в котором не было чужих - все свои. Конечно я не помню подробностей тех дней Коммуны, которые были когда мы жили в Ухтомке - до 1959 года, но помню прекрасно огромную толпу народа на новоселье у нас на Ферсмана и ножную швейную машинку "Tikka", купленную в подарок наверное от всех с надписью "За взятие Черемушек". На этой машинке отец шил нам пальто и парус для байдарки и палатку из серебрянки - все она вынесла. Баба Маня, у которой была нормальная крестьянская закваска и понятия о том, что запас карман не тянет, не понимала этих сборищь и гулянок. "Сами голые ходят, а дармоедов полный дом!"- ворчала она. И даже то, что Среда собиралась в складчину ее не утешало, она долго не могла привыкнуть, ей все казалось, что деньги выброшены на ветер. Среда казалась беззаботной и "безбашенной", но "Другу на помощь, вызволить друга из кабалы, из тюрьмы..." - эти слова из мушкетерской песни, которая звучала в радиопередаче "Клуб знаменитых капитанов" - абсолютно про них.