Про месяц май

Месяц май в мои молодые годы с Коммуной у меня не ассоциировался, поскольку она приходилась на самый его конец. В младшем детстве, лет до 12-14 на майские праздники чаще всего ездили в Ухтомку (станция Ухтомская казанской ж/д). Или в Измайлово, к тете Оле. Долгих выходных тогда не было, ездили в Ухтомку на два дня. Ночевали в нашем недостроенном доме под ватными одеялами - печки никакой отец так и не построил, а на май, как известно, не всегда бывает тепло. С появлением Селигера в нашу жизнь вошли байдарки. И тогда это было не дешевое удовольствие во-первых, да и не вдруг их можно было купить, во-вторых. Я точно не помню был ли первый трехместный Салют, на котором плавала вся наша семья, куплен или взят напрокат в ГЕОХИ. Смирновы точно сразу себе что-то купили. И с моих лет 14 начались майские походы по Подмосковью. Ходили на три-четыре дня все больше по Москва-реке. От Тучково или Можайска до Звенигорода. Дальше начиналась охранная зона и плыть по Москва-реке было нельзя. Всякое там было - и утренний снег на палатках и упавший в холодную бурную воду Гоба - его выловили Смирновы, шедшие за нами следом. И тогда же отец ставил парус, с нарисованным на нем богом солнца - все только что прочитали книгу Зигмунта и Ганзелки про остров Пасхи и были зачарованы их скульптурами и символикой - и мы сцепляли байдарки в подобие катамарана и плыли, подгоняемые попутным ветерком. Так май получил не садово-огородную, а совершенно отчетливую спортивную окраску. А следующим майским праздником был День Победы. Тут мне сложнее определиться с началом его празднования компанией фронтовиков-менделеевцев. Мне кажется, это началось с какого-то юбилейного Дня Победы, но в семидесятые собирались у Гончаровой в Бутаково - это я точно помню. До этого, мне кажется, у Войтеховых в Москве. Но с каких лет - не знаю. Собственно именно последняя встреча 9 мая меня на эти мысли и натолкнула, обо всех майских днях. Приезжала тетя Женя Войтехова. Из всего их большого и шумного фронтового сообщества сейчас остались трое - она, дядя Женя Ефимов, 90-летие которого отпраздновали в декабре прошлого года и дядя Толя Родионов, о котором я уже писала. Тетя Женя шла, опираясь на палочку и высоченного внука. Ее седая голова, как всегда высоко поднята и глаза смотрят ясно и немножко строго. У нее всегда был такой взгляд - немножко строгий. Не могу сформулировать, что я чувствую каждый раз когда ее вижу. Наверное всегда вижу маму - ведь они с тетей Женей сидели и разговаривали на заднем сиденье всю эту последнюю мамину дорогу. Удивительная она женщина. Красивая, подтянутая, несмотря на палочку и тяжелую больную походку. Наверное не всегда она в состоянии дойти до столовой в своем доме-санатории в Химках в котором сейчас живет. Никогда ни на что не жалуется "Ноги болят" - максимум, сказанный мимоходом. Единственное что вырвалось и видимо ее беспокоит - она сейчас живет в этом заведении в комнате одна. И очень не хочет, чтобы к ней кого-то подселили. Далеко не все старики умеют разговаривать на темы, не касающиеся их здоровья. Вот тетя Женя из них. Гуляет, читает и минимально общается с окружающими. Где силы духа берет для такой жизни? Конечно у нее есть дочь и внуки и правнуки. Но живет она одна. Каждый день и каждую ночь, наедине со своими думами, болячками, тоской и радостью. Впрочем, как и тетя Галя Гончарова, только та еще пока бегает и ноги ее не подводят. Тетя Женя - Евгения Андриановна Николенко - прошла войну и поступила в Менделеевку на неогранический факультет, там и познакомилась с будущим мужем, красавцем Антоном Войтеховым. Но дальше не все было вместе. Он продолжал учиться на неорганике и в результате стал электрохимиком, а она в 1947 году попала на физхим.В 1951 году они поженились и отправились в Челябинск-40 заниматься радиоактивным топливом для боевых ракет. Так у тети Жени вся жизнь пролетела на ядерном топливе. Ирка родилась в 1952 году наверное там, на Урале. Но достаточно быстро они вернулись в Москву. Скорее всего с легкой руки Николая Михайловича Жаворонкова. Он многих менделеевских птенцов отслеживал. Хотя какие это птенцы - мужики и девушки, прошедшие войну. Дядя Толя точно был в высоких чинах сначала в ГОСНИИхлорпроекте, а потом в Госплане. А тетя Женя попала на короткое время в ИОНХ, а потом, когда академик Бардин собирал всех металловедов под свое крыло, пришла в ИМЕТ. Да там и осталась. Защитила диссертацию по высокотемпературным соединениям урана (60-е годы), а потом села за электронный микроскоп и до пенсии на нем проработала. Электронный микроскоп в шестидесятые годы был чудом техники и наше чудо - тетя Женя его успешно дополняла. До сих пор люди об этом помнят. Ну так вот, о майских праздниках. 9 мая Бутаковкого периода было самым замечательным. Все были еще молоды и полны сил. Все умели все - женщины организовывать стол, мужчины - копать грядки, если надо, поправлять забор или крыльцо, обрезать деревья. И все вместе - хохотать до упаду и петь песни! Во всяком случае именно так я их воспринимала. Конечно они не только пели, но и спорили. Среди них были такие упертые коммунисты как отец и Родионов и такие безбашенные антикоммунисты, как Гончарова. И спорили горячо и нелицеприятно! Поводов всегда хватало, потому что слишком много было острых жизненных вопросов, не только со свободами связанных. С той же коррупцией, которая есть везде и у всех. Про тех же чиновников от всего - науки, медицины, образования. Про всякую разную некомпетентность людей, долженствующих принимать решения. А потом садились за стол и вместе пели. Так что май получался насыщенным, причем по нарастающей. Потому что Коммуна была крещендо!Ухтомская сирень - и Коммуна. Вот мой май.

К ВОПРОСУ О КОММУНАРСКОМ ЛЕТОИСЧЕСЛЕНИИ

      Прежде всего, прошу прощения у всех читателей блогга «Коммунары» за мою вопиющую ошибку, допущенную в сообщении от 26 мая: я его посвятил 56-му Дню Коммуны. Видимо, эта нелепая цифра и привела в некоторое недоумение Алену. В силу несчастий и болезней, свалившихся на меня в последнее время, моя башка теперь не так свежа, как у молодого Фельда, и поэтому я непостижимым образом перепутал порядковую нумерацию Дням Коммуны. На самом деле 26 мая 2012 года наступил 61-й День Коммуны. И чтобы снять все вопросы о том, «от какой печки» мы ведем счет нашим Святым Дням, даю историческую справку по этому поводу.

     Решение о ежегодном праздновании Дня Коммуны было принято в начале июня 1951 года, в тот день, когда Коммуну покидали (уезжая по назначению) первые коммунары – Зина Пивушкова и Ира Морданова. Стало быть, первый День Коммуны состоялся 31 мая 1952 года у тети Шуры в Загорске. Зина и Ира на нем не присутствовали, но телеграммы отстукали. Вот от этого 31 мая 1952 года и ведется счет нашим Святым Дням. Сначала это было железно 31 мая. Но к 9-му Дню Коммуны мы сообразили, что в будний день устраивать этот праздник затруднительно. И мы решили, что 10-й День мы отпразднуем в последнее воскресенье мая 1961 года. Но об этом решении Юра Захаров не знал. А в июне 1951 года, когда принималось решении о праздновании, Аркаша Шкрапкин – еще тогда не муж Майи – сказал, что это все лирика и романтика, что уже через пару лет все забудется, пойдут семьи, детишки, прочие заботы. Дескать, через 10 лет никто на праздник не приедет. И мы ударили с ним по рукам: если на 10-й День Коммуны все коммунары (все до одного!) не соберутся, мы ему ставим два ящика пива. Если же все соберутся – он нам ставит один ящик пива.

       Так вот, Юра Захаров о пари помнил, но о решении перенести празднование на последнее воскресенье мая (тогда это было 29 числа) не знал. Писать ему в его закрытый город тогда было невозможно.

        10-й День мы отпраздновали в Домодедово у Майи с Аркашкой. Юра не приехал. Два ящика пива мы проиграли. Это был незабываемый день, и Аркадий хотел отказаться от выигрыша, но его великодушие коммунары отвергли – два ящика пива я со Спектором на тележке приволокли.

       Вечером 29 мая я уехал в Дзержинск, а вечером 30 мая мне звонит Женя Строганов и говорит: приехал Юра, требует полного сбора, и есть возможность содрать с Аркашки его ящик пива. А у меня дома, как на грех, ни рублишка. Забежал к соседу, занял 30 рублей, бегом на вокзал, нагло без билета влез в поезд, рассказал начальнику поезда, в чем дело, и меня поняли.

        Короче 10-й День Коммуны мы отмечали дважды: 29 мая в Домодедове, а 31-го – в Москве, в квартире Строгановых. Ящик пива Аркадий притащил и с этого дня зарекся спорить с коммунарами.

        А когда субботу тоже сделали нерабочим днем, коммунарский праздник стали праздновать в последние субботу и воскресенье мая.

         Вот так обстоит дело с коммунарским летоисчислением, и 26 мая 2012 года действительно наступил 61-й День Коммуны.

         Спасибо Оленьке и Аленушке, поддержавших меня в этот святой и такой грустный для меня день. Для Феликса в Америке этот день тоже не прошел незамеченным.

         Слава Коммуне!

                                                         Несмотря ни на что еще живой Фельд

День Коммуны

Сегодня я первый раз обратила внимание на цифры - почему 56 день Коммуны, если она была создана еще в годы учебы? Точно не знаю, но думаю, что отсчет ведется с того раза, когда уезжала к местам работы последние коммунары и решили ежегодно встречаться. Мне стыдно, что перед отъездом на дачу в пятницу я не залезла в блог и ничего не написала. Простите, дядя Изя! Но слово ваше было сказано вовремя и Ольга мне позвонила в субботу вечером и мы с ней, пусть порознь и в разных местах, за всех выпили. Нам повезло, что мы, будучи бабушками. имеем замечательную возможность общения с теми, кто знает нас девочками. Это дорогого стоит! Поэтому повторю слова, сказанные год назад: "Живите с100 лет, папа Фельд". А к тете Мае 30 мая постараюсь выбраться. А вдруг, несмотря на все очень важные дела, да удастся! Всем детям и внукам Коммуны наилучшие пожелания!

56-Й ДЕНЬ КОММУНЫ

     Сегодня последняя суббота мая 2012 года. 26 мая. Это значит, что наступил 56-й День Коммуны. Еще в прошлом году 55-й День мы отмечали в Дзержинске. Еще за столом весьма шустро вел себя Спектор. Нас окружали всенепременнейшая Галя Гончарова. С нами была всеми любимая Алена. Казалось, что у нас еще есть время…

     … Утро сегодняшнего дня я встретил в больничной            палате Нижегородской областной клинической больницы им. Семашко. К счастью, еще вчера меня выписали из нее. В половине 10-го за мной приехала Эмма, и я покинул эту юдоль страданий. Дома я немедленно соорудил мой любимый кавказский салат, налил стопарь и при поддержке моей наивернейшей Эммы отметил 56-й наш Святой День. Звонить было некому: Майке, видимо, не до праздников. Гале позвонил, но она, как всегда, где-то шлендрает, а Алена, наверняка, либо в институте, либо на даче…

        Словом, пришел этот давно предсказуемый день, когда наш праздник пришлось отмечать одному. Ничего не попишешь – годы взяли свое… Грустно…

        И все же – носы кверху! Не пищать! Поздравляю всех, кто знает Коммуну, кто любит Коммуну, кто помнит о Коммуне с её 56-м Днем. Желаю всем здоровья и счастья!  Вечная и светлая память Жене Строганову, Нине Петровой, Ире Мордановой, Зине Пивушковой, Юре Захарову, Владу Худзику, Изе Спектору… Майе Михайловне Хвощевской долголетия и счастья в своем семействе. Аминь!

                                             Пока ещё живой Фельд