Про месяц май

Месяц май в мои молодые годы с Коммуной у меня не ассоциировался, поскольку она приходилась на самый его конец. В младшем детстве, лет до 12-14 на майские праздники чаще всего ездили в Ухтомку (станция Ухтомская казанской ж/д). Или в Измайлово, к тете Оле. Долгих выходных тогда не было, ездили в Ухтомку на два дня. Ночевали в нашем недостроенном доме под ватными одеялами - печки никакой отец так и не построил, а на май, как известно, не всегда бывает тепло. С появлением Селигера в нашу жизнь вошли байдарки. И тогда это было не дешевое удовольствие во-первых, да и не вдруг их можно было купить, во-вторых. Я точно не помню был ли первый трехместный Салют, на котором плавала вся наша семья, куплен или взят напрокат в ГЕОХИ. Смирновы точно сразу себе что-то купили. И с моих лет 14 начались майские походы по Подмосковью. Ходили на три-четыре дня все больше по Москва-реке. От Тучково или Можайска до Звенигорода. Дальше начиналась охранная зона и плыть по Москва-реке было нельзя. Всякое там было - и утренний снег на палатках и упавший в холодную бурную воду Гоба - его выловили Смирновы, шедшие за нами следом. И тогда же отец ставил парус, с нарисованным на нем богом солнца - все только что прочитали книгу Зигмунта и Ганзелки про остров Пасхи и были зачарованы их скульптурами и символикой - и мы сцепляли байдарки в подобие катамарана и плыли, подгоняемые попутным ветерком. Так май получил не садово-огородную, а совершенно отчетливую спортивную окраску. А следующим майским праздником был День Победы. Тут мне сложнее определиться с началом его празднования компанией фронтовиков-менделеевцев. Мне кажется, это началось с какого-то юбилейного Дня Победы, но в семидесятые собирались у Гончаровой в Бутаково - это я точно помню. До этого, мне кажется, у Войтеховых в Москве. Но с каких лет - не знаю. Собственно именно последняя встреча 9 мая меня на эти мысли и натолкнула, обо всех майских днях. Приезжала тетя Женя Войтехова. Из всего их большого и шумного фронтового сообщества сейчас остались трое - она, дядя Женя Ефимов, 90-летие которого отпраздновали в декабре прошлого года и дядя Толя Родионов, о котором я уже писала. Тетя Женя шла, опираясь на палочку и высоченного внука. Ее седая голова, как всегда высоко поднята и глаза смотрят ясно и немножко строго. У нее всегда был такой взгляд - немножко строгий. Не могу сформулировать, что я чувствую каждый раз когда ее вижу. Наверное всегда вижу маму - ведь они с тетей Женей сидели и разговаривали на заднем сиденье всю эту последнюю мамину дорогу. Удивительная она женщина. Красивая, подтянутая, несмотря на палочку и тяжелую больную походку. Наверное не всегда она в состоянии дойти до столовой в своем доме-санатории в Химках в котором сейчас живет. Никогда ни на что не жалуется "Ноги болят" - максимум, сказанный мимоходом. Единственное что вырвалось и видимо ее беспокоит - она сейчас живет в этом заведении в комнате одна. И очень не хочет, чтобы к ней кого-то подселили. Далеко не все старики умеют разговаривать на темы, не касающиеся их здоровья. Вот тетя Женя из них. Гуляет, читает и минимально общается с окружающими. Где силы духа берет для такой жизни? Конечно у нее есть дочь и внуки и правнуки. Но живет она одна. Каждый день и каждую ночь, наедине со своими думами, болячками, тоской и радостью. Впрочем, как и тетя Галя Гончарова, только та еще пока бегает и ноги ее не подводят. Тетя Женя - Евгения Андриановна Николенко - прошла войну и поступила в Менделеевку на неогранический факультет, там и познакомилась с будущим мужем, красавцем Антоном Войтеховым. Но дальше не все было вместе. Он продолжал учиться на неорганике и в результате стал электрохимиком, а она в 1947 году попала на физхим.В 1951 году они поженились и отправились в Челябинск-40 заниматься радиоактивным топливом для боевых ракет. Так у тети Жени вся жизнь пролетела на ядерном топливе. Ирка родилась в 1952 году наверное там, на Урале. Но достаточно быстро они вернулись в Москву. Скорее всего с легкой руки Николая Михайловича Жаворонкова. Он многих менделеевских птенцов отслеживал. Хотя какие это птенцы - мужики и девушки, прошедшие войну. Дядя Толя точно был в высоких чинах сначала в ГОСНИИхлорпроекте, а потом в Госплане. А тетя Женя попала на короткое время в ИОНХ, а потом, когда академик Бардин собирал всех металловедов под свое крыло, пришла в ИМЕТ. Да там и осталась. Защитила диссертацию по высокотемпературным соединениям урана (60-е годы), а потом села за электронный микроскоп и до пенсии на нем проработала. Электронный микроскоп в шестидесятые годы был чудом техники и наше чудо - тетя Женя его успешно дополняла. До сих пор люди об этом помнят. Ну так вот, о майских праздниках. 9 мая Бутаковкого периода было самым замечательным. Все были еще молоды и полны сил. Все умели все - женщины организовывать стол, мужчины - копать грядки, если надо, поправлять забор или крыльцо, обрезать деревья. И все вместе - хохотать до упаду и петь песни! Во всяком случае именно так я их воспринимала. Конечно они не только пели, но и спорили. Среди них были такие упертые коммунисты как отец и Родионов и такие безбашенные антикоммунисты, как Гончарова. И спорили горячо и нелицеприятно! Поводов всегда хватало, потому что слишком много было острых жизненных вопросов, не только со свободами связанных. С той же коррупцией, которая есть везде и у всех. Про тех же чиновников от всего - науки, медицины, образования. Про всякую разную некомпетентность людей, долженствующих принимать решения. А потом садились за стол и вместе пели. Так что май получался насыщенным, причем по нарастающей. Потому что Коммуна была крещендо!Ухтомская сирень - и Коммуна. Вот мой май.