Институт, личная жизнь, продолжение

Надо же как подстегивает писательский зуд читательский интерес! Анонимный читатель это Аня или Наташа?
Впрочем не так уж это важно.
В рассказе тети Веры проявилась роль в этой истории моего отца, хотя раньше я писала, что не знаю мужской версии этой истории, его действия наверное дают какой-то ответ на этот вопрос. Кое-что еще нужно пояснить. Когда в самом начале я писала о том, что родители поступили на неорганику могло сложиться впечатление, что все члены Коммуны там же и учились. На самом деле неорганиками были Строганов, Спектор и Фельдштейн. Мама - Петрова, хотя и поступала на нерганический факультет заканчивала физхим, т.е. где-то с 4 курса ее практики проходили в других местах. Пивушкова, Морданова и, видимо, Захаров (а может и Фельд?) были студентами инженерно-химического факультета. Если неорганики это вся большая химия страны, физхим - материалы для бомб и электроники, то ИХТ - взрывчатые и отравляющие вещества. Наверное даже тому, кто о химии имеет совсем приблизительное представление ясно, что это не совсем одно и то же. Я рассказываю это все так подробно к тому, что круг общения наших родителей не ограничивался Коммуной, они все большую часть времени проводили с друзьями и подругами по группам, спортивным секциям и т.д. А люди все были разносторонние и общение у всех было широчайшим. Так вот тетя Вера. В отличие от всех наших она коренная москвичка, которая жила на Лесной, рядом с институтом и была в молодости сорви-голова в юбке. Опять же в отличие от наших, которых отец усердно приучал к альпинизму, она дружила с горными туристами, ходила с ними в походы и играла вовсе игровое - рост позволял. На какой площадке они с Захаровым сдружились - не помню, у меня есть такая особенность - настроение и канву рассказа я впитываю и запоминаю, а детали - только те, которые на меня произвели впечатление. Но они подружились и она знала о его романе с Зиной. Почему наступил перелом? Зная тетю Веру я не думаю, что она его инициировала, опять же их советское воспитание строителей коммунизма и здесь лезло. Но наверное не столь дружеским было ее отношение к нему. Так вот. Дядя Юра уехал к родителям в Сибирь к отцу, который после работы во время войны по лендлизу (не помню как это будет по-английски) в Штатах был отправлен для продолжения службы подальше от центральной России. Там тяжело заболел и тетя Вера, когда об этом узнала ужасно о нем беспокоилась. Как узнала? Написал он ей или коммунарам - не помню (Господи, сплошное не помню, стыдно быть склеротиком, эй, дети коммунарские, помогайте!). Но суть в том, что беспокойство было большое, а сделать она ничего реально не могла - простые москвичи в те годы особым богатством не располагали и оставалось ей сидеть и ждать его возвращения если бы не отец. А отец ей сказал:"Тебе надо туда ехать!" - "Да как же ехать? Денег ни на билет ни на жизнь лишних нет!" - "А это уже другой вопрос! Поедешь?" - и конечно она сказала "Поеду!". Отец помог ей продать пальто и на эти деньги она туда и укатила. Ну а потом, вышла за него замуж и на всю жизнь рассталась с Москвой, поскольку распределили его в закрытый уральский город Снежинск. В советское время этого названия не знал никто, письма им писали на Челябинск 57. Приехать в этот город могли только жители и командированные, для родственников нужно было получать специальное разрешение, которое могли и не дать. И сейчас, когда двое из троих их с дядей Юрой детей перебрались в Севастополь она остается там в Снежинске, рядом с его могилой и покидает его только летом, когда на 3 месяца уезжает к Юрке с Наташкой в Севастополь. "Вот такая вот музыка, такая, блин, вечная молодость!"