Они любили.... (продолжение)

Какой сварливой и противной старухой я становлюсь и как хорошо, что пока еще способна остановить свой негативный порыв и попытаться успокоиться! Всегда рассуждения о том, что теперешние люди не умеют ни любить ни дружить ни думать (причем как правило тот, кто так говорит себя к ним не причисляет) раздражают меня безмерно. Мне кажется. что здесь все определяется собственной точкой зрения о людях, которые тебя окружают. Все чаще почему-то приходят в голову крылатые слова капитана Врунгеля :"Как вы лодку назовете, так она и поплывет!" и всякие банальности типа: "На каждое событие есть по крайней мере два взгляда - оптимиста и пессимиста". У наших был взгляд оптимиста, во-первых, и желание сделать жизнь, во-вторых. И я могу с абсолютной уверенностью сказать, что каждый из них не просто сделал свою жизнь, но и стал очень значимым в своем ближнем и не очень окружении. Не только потому, что они не остались простыми м.н.с.ами или инженерами Фельд писал об их должностях и званиях достаточно подробно. Но у каждого в жизни была очень активная позиция и они всегда куда-нибудь вступали. Легче всего мне писать о маме с папой, но и у всех остальных было что-то похожее. Отец, при всем его искреннем коммунистическом настрое, никогда не занимал высоких постов в партийной организации института - парторг кафедры, автоматом входящий в состав институтского парткома. Он был не слишком удобным парторгом, поскольку имел свое мнение по многим вопросам и не всегда мог гнутся вместе с линией партии. В основе его коммунистической вера была вера в справедливость, одинаковую для всех. именно поэтому он выступал на закрытом партийном собрании по результатам хрущевских разоблачений в защиту Сталина, поскольку его не могло не возмутить, как все хвалящие его вчера стали забрасывать грязью сегодня. Он не мог молчать, когда партком обсуждал личное дело проректора Б.И. Степанова в связи с его женитьбой на студентке. Он ходил к ректору, когда на должность заведующего их кафедрой выдвигали человека, который не занимался учебной работой и мало интересовался кафедрой с этих позиций, поскольку больше занимался наукой (кафедра физики одна из ведущих общих кафедр, через которую проходит весь массив студентов Менделеевки и которой когда-то руководи проф. Тарасов) я помню те события, которые они обсуждали с мамой и о которых он рассказывал мне, когда я подросла. Отец не боялся обсуждать со мной самые разные темы и верила я ему всегда. После того, как его не стало я встретилась на рынке с одной из преподавательниц с физики, которая уже не работала и была одной из тех к кому мама отца ревновала "твоя Риммочка!" - говорила она. Римму Сергеевну Оранскую я очень любила - высокая, статная красивая, сдержанная - генеральша (она действительно была женой генерала) - и тут на рынке она схватила меня за руку! и начала говорить об отце, о том какая пустота, там, где его теперь нет, нет она не была его тайной любовью и он тоже не был. Просто папа был из тех людей. которые в жизни нужны всем. "Ты представляешь, Лена (а это были 97-98 годы) я теперь хожу на коммунистические митинги!" Наверное мое лицо было достаточно выразительно и она поспешила продолжить:"Ты ведь знаешь, что сколько Евгений Федорович не уговаривал я никогда не была членом партии. А он ругался - вот вы все порядочные по углам сидите, а туда всякая сволочь лезет! А вот теперь хожу к ним, потому что новой власти верю еще меньше!" Я честно не знала что ответить, потому, что у меня к тому времени уже ни к новой ни к старой ни к какой нормальных чувств не осталось. И в то же время я понимала Римму Сергеевну - видимо там рядом с ней было больше приличных людей ее возраста, чем в том оголтело моложавом слое, который напролом пер к деньгам. Мы очень тепло попрощались и разбежались по своим заботам. Отец не был большим ученым, после защиты кандидатской он занимался и оборудованием лабораторий и написанием методичек и учебных пособий - вся та мелкая работа, которая так необходима, чтобы кафедра жила и преподавала. Долгие годы был зам. завом и даже года полтора и.о. заведующего. И если бы в нем было чуть больше честолюбия - кто знает... Но его это не занимало и даже мамино зудение, что Родионов и Малахов уже защитили докторские, а ты все сидишь не действовали на него должным образом. Он ведь прекрасно понимал, что мать пилит его не из-за того, что ей хочется стать профессорской женой, а потому, что считает его лучше и это его вполне устраивало. Когда он попал в ВАК ему стало еще труднее - там ведь подковерных игр куда больше, чем на институтской кафедре. А отцовские методы решения вопросов, среди которых главным был честное обсуждение там ко двору не пришлись. Я сейчас уже забыла фамилию главного отцовского "врага". Помню только, что разногласия у них были принципиальными и доходили до разборок на заседаниях ВАКовских комиссий. Понятное дело, что никому не нужны выяснения отношений на таком уровне. Я думаю, что вопросы могли касаться и протаскивания без очереди каких-нибудь нужных людей и может быть процедуры приема дел. Ведь ВАК тогда был единственным утверждающим и присуждающим степени кандидатов и докторов орган. Короче на пенсию его отправили с большим почетом и очень быстро. Он вернулся на кафедру и мне было ужасно жаль (уже в который раз!). что честность и порядочность не те критерии по которым отбирают работников и что отец прекрасно это сознает и ему грустно от того, что мир устроен совсем не так как виделось и верилось ему всю жизнь